Подозреваемый в убийстве бизнесмена Шабтая Калмановича Али Белхороев во время избрания меры пресечения в Пресненском суде Москвы (Фото: РИА Новости/Михаил Воскресенский)
Следственный комитет России в рамках «дела баталхаджинцев», обвиняемых в создании террористического сообщества, допросил Али Белхороева, которому инкриминируют соучастие в убийстве бизнесмена и владельца женского баскетбольного клуба «Спартак» Шабтая Калмановича. Белхороев тоже был баталхаджинцем, и у него интересовались подробностями жизни этой религиозной общины. Одновременно СКР прорабатывает варианты собрать у себя все дела, по которым обвиняются баталхаджинцы, и создать некое мегарасследование, наподобие тех, что велись в отношении крупнейших российских преступных группировок.
Как рассказал источник в правоохранительных органах, допрос Белхороева происходил на этой неделе в СИЗО. Следователь СКР интересовался рядом вопросов: как у баталхаджинцев принимаются решения — единолично лидером или есть некий коллегиальный совет; как происходит пресловутое отчисление всеми участниками общины 10% от любых заработков; что происходит с «отрезанными» (так называют участников общины, которые сами вышли или были изгнаны из нее). Последний вопрос прозвучал не случайно: Белхороев и второй обвиняемый по «делу Калмановича» Батыр Тумгоев у баталхаджинцев считаются «отрезанными».
Примерно семь лет назад у них возник конфликт с лидерами общины, после чего они покинули ее. После этого другим баталхаджинцам был запрещено общаться с семьями Али Белхороева и Батыра Тугноева, посещать их мероприятия — как трагические (похороны), так и радостные (свадьбы и т. д.). Белхороев объяснил, что уже давно не участвует в активной жизни баталхаджинцев, более того, у лидеров общины он записан в «предатели» и «враги», с ним якобы искали различные способы расправы.
По словам источника, в СКР сейчас изучают возможность забрать в свое производство «дело Калмановича» (его ведет ГСУ СКР по Москве), а также другие дела, в которых фигурантами являются баталхаджинцы. Связано это с тем, что убийство начальника Центра по противодействию экстремизму МВД Ингушетии Ибрагима Эльджаркиева было переквалифицировано в акт терроризма. За преступление арестованы более 10 баталхаджинцев, которых отныне расценивают как участников террористического сообщества (статья 205.4 УК РФ). Есть планы сделать расследование о террористическом сообществе масштабным, присоединив к нему другие резонансные дела с фигурантами-баталхаджинцами.
Стоит отметить, что по «делу Калмановича» собрано много оперативной информации, однако с доказательствами все обстоит хуже. Источник агентства, знакомый с ситуацией, высказывает мнение, что все доказательства пока строятся на биллингах — телефонных соединениях в районе места преступления. Никаких других улик найти не удается.
Оперативникам за 10 лет не удалось отыскать машину преступников, само оружие, из которого стреляли, свидетелей, видевших киллеров и т. д. Совершенно не установлен мотив преступления. Большая ставка делалась на отпечаток пальца, оказавшийся внутри крышки телефона, которым пользовался один из участников нападения. С помощью технических устройств оперативникам удалось установить, что им пользовались у места жительства и у офиса Калмановича, когда за бизнесменом велась слежка. Также его зафиксировали 2 ноября 2009 года в месте убийства — на Смоленской набережной. Потом по нему отследили путь отхода предполагаемых злоумышленников. Прерывались сигналы на пересечении проспекта Вернадского и улицы Кравченко. И сразу там же начал работать другой телефон, которым, по версии следствия, пользовались Тумгоев и Белхороев. В СКР полагали, что именно они участвовали в нападении на Калмановича, а потом, выкинув мобильный, использовавшийся в момент убийства, тут же включили новый. На внутренней стороне крышки трубки был четкий отпечаток пальца. Следователи были уверены, что он принадлежит Тумгоеву.
Однако и первая, и повторная экспертизы однозначно показали, что отпечаток не принадлежит Тумгоеву или Белхороеву. Человека, который оставил его на телефоне, установить не удалось. Сами же арестованные категорически отрицают вину.