Вор в законе Эдуард Краснов — Эдик Красный
В 1968 году в 12 колонии во Фрунзе произошел кровавый бунт, который навсегда останется в истории Киргизии. Самое активное участие в нем принимал будущий вор в законе Эдуард Краснов (Эдик Красный). Он как раз в то время прибыл в эту зону с малолетки, и сразу примкнул к воровскому движению, которое противопоставило себя активистам, заправлявших в колонии.
Блатные были в меньшинстве. Вора в законе на зоне не было, и черная «каста» держалась на нескольких положенцах. В общем, требовалось как это называют «перекрасить» зону. Из красной сделать черной. А для этого необходимы были люди, которые бы возглавили и организовали бунт. Чтобы на такое пойти, требовалось быть человеком с железной силой воли, взять на себя такую ответственность. И Краснов был одним из таких людей, радеющих за воровскую идею, который сразу же примкнул к этому заговору. На тот момент ему было всего 19 лет.
Начало бунта
Вечером 19 мая 1968 года спецконтингент ИТК-12 собрался на летней площадке в жилой зоне смотреть кинокомедию. Администрация этой колонии еще не знала, что ближе к полуночи веселый культмассовый досуг зеков превратится в кошмарный боевик.
После того, как на экране высветилось фраза «Конец фильма» со скамеек вдруг стали раздаваться голоса: «Эй, начальник! Давай вторую комедию!» Шум, свист, мат. Становилось не до смеха.
Киносеанс в тюрьме
В этот момент на сцену поднялся представитель лагерной администрации Салин и объявил: «Все. Кино окончилось! Всем разойтись». Но подстрекатели, в числе которых были Трофим Исмаилов и Эдуард Краснов, стали кричать: «Кто уйдет сейчас — тому потом худо будет!».
Когда Салин пробирался между скамеек, вместе с ним было всего три члена штаба СВП. Остальные общественники по приказу дежурного по колонии майора Куренкеева к тому времени уже разошлись по своим баракам.
Поясним, что в советское время руководство исправительно-трудовых учреждений всегда опиралось на так называемую «общественность колоний», то есть заключенных, «вставших на путь исправления». К ним относились члены Секции внутреннего порядка ( СВП), активисты из спортивных секций, библиотек, трудовых бригад и т.д. Как правило зеки, придерживавшиеся «воровских понятий», вечно конфликтовали с «общественниками». Представители этой гонимой прослойки именовались в ИТК-12 близ Фрунзе «лохматыми».
Так вот, пользуясь отсутствием большинства «лохматых», зачинщики стали закидывать Салина и его подопечных тем, что было под рукой. Одну из брошенных в них табуреток активист Думаналиев запустил обратно. Вспыхнувшая ярость бунтовщиков вызвала неудержимую волну насилия. Начался беспредел. Заключенного Наматбекова сожгли заживо на костре.
Первым делом мятежники побили большую часть фонарей. Затем камни полетели в окна бараков с криками: «Выходи, братва! Будем «лохмачей» резать!». Вскоре кромешная тьма озарилась языками пожарищ. Дым наполнил жилые секции и люди выскакивали наружу, где активистов уже поджидали мятежники. Активистов зверски били палками и арматуринами, коваными ботинками, кидали в них камни и металлические урны, пыряли заточками. Некий Сазанов с такой силой обрушил табуретку на голову пойманного общественника, что табуретка разлетелась в щепки! Многие из оборонявшихся, спасаясь от расправы, выпрыгивали из окон второго и третьего этажей бараков.
Особенно трагичной была участь внештатного корреспондента милицейской газеты «На трудовом посту» Наматбекова. Будучи редактором лагерного сатирического листка, он часто помещал в нем фото-физиономии нарушителей режима. Они-то ему и отомстили. Били бедного Наматбекова до потери сознания. Потом кто-то предложил: «В огонь его!» и бездыханное тело журналиста было брошено в пекло горящего штаба СВП…
Разгромив вахту КПП, сотни бунтарей из жилой зоны переместились в зону производственную. Часть кинулась к гаражу и выкатив грузовики, фургоны и автозаки, стала таранить ими стены, заборы, ограждения, стремясь вырваться за пределы ИТК. Заглохшие же машины спешно сжигались. Разграблены были также механические мастерские и цеха.
Бунт и кнут
Уже из промзоны всесокрушающий тайфун, выбив ворота, хлынул в административную зону с криками «Ур-р-ра!» Бесчинствующая толпа освободила узников ШИЗО (штрафного изолятора) и те тоже присоединились к бунтарям.
Во время нападения на объекты крушилась мебель и аппаратура, сжигались картотеки, в поисках наркотиков была переворошена санчасть и медпункт. Вскрыты были каптерки с личными вещами. Некий Самородов все хотел взломать сейф в оперчасти, где хранились деньги, секретные документы, ценности. Устав возиться, он просто облил его соляркой и поджег.
Битый надзорсостав и контролеры выскочили через центральные ворота на волю. А активисты, сумевшие пробиться к этим воротам в южной части ИТК, скучковались возле солдат, сжимая в руках орудия самозащиты. Любые попытки бунтовщиков достать их оттуда отсекались кинжальным огнем из автоматов сверху, со сторожевых вышек. Так, под охраной автоматчиков, они и простояли до 4-х часов утра, до того момента, пока в зону не ввели под прикрытием БТР подразделения Внутренних войск. Прибыл сам министр охраны общественного порядка Сатаров. И началось силовое усмирение восставших.
Расследование резонансного бунта
В материалах уголовного дела говорится, что «материальный ущерб, причиненный колонии, составил 36 тысяч 936 рублей. Повреждено 12 автомашин, из них 4 сгорели полностью. Разрушены, либо сожжены, здание управления ИТК-12, КПП, ШИЗО, Ленинская комната, фотолаборатория, кинобудка, кабинеты машбюро, главного инженера, цензора, замполита, командиров отрядов… А так же стенды наглядной агитации, местком, парикмахерская, баня, общежития, почта, комната свиданий, отдел кадров…».
В результате бойни убит один заключенный — фотограф Наматбеков, ранено порядка 140 человек. Правда, потерпевшими по делу признано лишь 27, включая начальника колонии Трошенкова, которому булыжником попали в голову.
Уже 20 мая была сформирована специальная следственная бригада, которую возглавил «важняк» из республиканской прокуратуры Браун. В состав бригады асов вошли еще 13 работников надзорного ведомства плюс старший следователь из КГБ капитан Семенов. Однако, если не считать подожженного красного знамени да ножевого пореза на лице портретного Владимира Ленина, то антисоветчиной здесь даже не пахло.
Для дознавательных мероприятий в СИЗО-1 во Фрунзе из колонии было вывезено около 200 зеков. К каким же выводам пришла следственная бригада? Скажем сразу — к неожиданным.
Оказывается, 1 мая того же года, на той же летней площадке колонии, один из офицеров самовольно, без объяснения причин вдруг потребовал прекратить демонстрацию показываемого фильма, хотя до конца оставался еще час. Чутко реагирующие на любое ущемление своих прав осужденные подняли шум и вскоре под их нажимом сеанс был продолжен.
«Ага, значит можно брать нахрапом!» — обрадовались урки и 10 мая ситуация повторилась. Но тут уже «кинолюбители» были сами не правы — их законное время вышло, давно прозвенел отбой, однако администрация, испугавшись эксцессов, пошла на непростительную уступку и кинопроектор застрекотал по второму кругу.
К 19 мая группа заговорщиков подготовилась уже всерьез. «Если вертухаи вновь дадут слабину, начнем их мочить, а потом потребуем ослабить режим и разогнать СВП!», — решили уголовники.
В пользу этого свидетельствуют следующие факты. Член библиотечного сектора Мелекбаев, дюжий малый, рассказал, что утром 19 числа в туалете его грубо оттолкнули от крана двое ублатных. «Эй, осторожней!» — сказал он им. — Если разозлюсь, то обоих уложу, ясно?». В ответ прозвучало: «Посмотрим, как ты вечером после сеанса побежишь спасаться на вахту, здоровяк!». Процедивший это был не кто иной, как… Трофим Исмаилов. Да-да, тот самый.
Суд Линча за колючкой
Еще момент. Готовящиеся к восстанию, несмотря на жару, сидели на сеансе исключительно в бушлатах. Зачем? Под ватниками, как позже выяснилось, они прятали обрезки труб, кастеты и штыри. Даже несмотря на темень, дабы не быть наутро опознанными, они натягивали кепи на нос, а уже в ходе волнений перебинтовывали себе лица, чтобы не быть узнанными.
То, что разъяренной толпой четко руководили, подтверждается показаниями кухработника Раджапова. Во время беспорядков часть зеков кинулась было грабить продсклад, но тут с улицы раздался властный окрик одного из авторитетов: «Уходите с кухни! Вам же сказано было — столовку не трогать».
Так же по чьему-то приказу был пресечен поджог больницы, ее только разграбили… Это очень важный момент, указывающий на то, что погромщиками манипулировали именно блатари. Согласно их «понятиям», неписанным законам поведения в преступном мире, именно столовая и лазарет являются неприкосновенными объектами в ходе любой бузы. С нарушителей табу предусмотрен жесткий спрос.
Тем не менее, никто из главарей зоны так и не смог полностью взять контроль над ситуацией и подчинить своей воле обезумевшую двухтысячную армию зеков. Большинство групп по 20-30 человек лишь хаотично передвигались по территории колонии, круша и сжигая все на своем пути. Их разрозненность, слава Богу, не позволила им нанести объединенный удар по центральным воротам с целью вырваться на свободу.
Что касается пострадавших, то их, конечно, могло быть гораздо больше. И жертв могло быть просто немерено. Спасло то, что многие вовремя попрятались либо ушли под охрану военнослужащих, либо, как ни цинично это звучит, попадали под ударами без чувств. Посчитав их мертвыми, погромщики бежали дальше, за очередной жертвой.
Следствие установило главное — основным побудительным мотивом инцидента послужила вседозволенность и масса злоупотреблений, допускавшихся самими членами СВП. Многие из них доносами и крепким кулаком стремились установить собственную власть над остальным спецконтингентом. Это и вывело из себя как жиганов, так и представителей более миролюбивых лагерных каст, устроивших самосуд.» Террорист» Трофим Исмаилов избежал расстрела
Судебный процесс над бунтовщиками длился с 5 сентября по 17 октября 1968 года. В 13 томов уголовного дела уместились судьбы более ста свидетелей и 23 обвиняемых. Суд признал вожаками бунтарей Лебединского, Сазанова и Омуралиева, приговорив троицу бывших убийц и насильников к смертной казни. Правда, позже председатель Президиума Верховного Совета Киргизской ССР Кулатов помиловал Сазанова и Омуралиева. Лебединского же расстреляли.
Еще 18 человек (клички: Спартак, Белый, Карась, Повар и др.) получили от 8 до 15 лет лишения свободы по ст. 71 УК «Действия, дезорганизующие работу исправительно-трудовых учреждений».
«Т.А.Исмаилов принял активное участие в учиненных этой группой беспорядках, сопровождавшихся террористическими актами (выделено редакцией) и зверскими избиениями представителей общественности колонии, нападениями на администрацию, поджогами, погромами, уничтожением имущества…». Он прошел по статье 73 УК КиргССР «Массовые беспорядки» и получил 15 лет, из которых первые пять ему надлежало отбыть в тюрьме.
А вот Эдуард Краснов был признан пособником этого бунта, так как следствию удалось доказать, что он первоначально организовывал людей по группам и раздавал оружие. Краснов получил в довесок к оставшимся двум с половиной годам, 15 лет колонии строгого режима. И его перевели в другую зону. Естественно, что по сути ему уже терять было нечего, как и надеяться на что-то, поэтому он не изменил своему правилу, не подчиняться администрации.
Перепрофилирование тюрьмы
В следующем, 1969 году, очередную бучу в этой же ИТК-12 в черте Фрунзе пытался устроить еще один, такой же борзый бандит, как Исмаилов. Звали его Ашур Разыков. Но Разыкова сумели быстро нейтрализовать и в итоге за свои «геройства» он получил 12 лет.
Немного погодя дерзкую попытку вооруженного побега, причем с нападением на конвойный наряд, совершил злостный рецидивист Александр Кучумов. Задержан. Осужден.
В результате, устав от «проказ» непоседливых зеков, милицейское руководство перепрофилировало в 70-х годах колонию № 12 в лечебно-трудовой профилакторий для хронических алкоголиков. Однако потом мест на нарах стало не хватать, и ЛТП был вновь превращен в исправительную колонию, но уже под номером 47. На сегодня, помимо Бишкекского СИЗО 36/21, это единственное режимное учреждение в черте столицы Кыргызстана.