Вор в законе Толя Черкас
Послевоенные годы ознаменовались в СССР резким подъемом преступности. Еще вчера геройски воевавшие за Родину уголовники вернулись к своим прежним занятиям и вновь оказались за решеткой. Там они сошлись в смертельной схватке с ортодоксальными ворами. Это кровавое противостояние получило название «сучья война». Воровской закон категорически запрещал рецидивистам сотрудничать с администрацией лагерей, а потому не воевавшие воры старой формации считали воров-фронтовиков предателями, «суками» и объявили им беспощадную войну до полного уничтожения.
Формирование верхушки преступного мира СССР — сообщества воров в законе — шло с конца 1920-х годов. Воры были особой кастой со строго исполняемыми законами, направленными на то, чтобы сохранить сообщество, а значит, лишний раз не дразнить государство. Вор не имел права заводить семью, иметь какое-либо имущество и предметы роскоши и, главное, не при каких условиях не мог сотрудничать с властью. Все добытое преступным путем шло в общак, который оберегали воры в законе.
Де-факто домом вора был лагерь, следовательно, воры не имели права сотрудничать с администрацией и тем более работать во время отбывания наказания. Вор, ударивший в рельс по просьбе конвоира, тут же считался «ссученным». Его проступок разбирался на сходке-правилке, нередко наказанием могла быть смерть. До Великой Отечественной войны воры в законе крепко держали власть в лагерях. Воровская система была выгодна администрации лагерей, ибо помогала поддерживать дисциплину, Пока это было нужно, советская власть относилась к ворам в законе даже с сочувствием. И немудрено, многие известные революционеры сами прошли через лагеря и тюрьмы.
Но ситуация резко изменилась в 1946 году, во время подъема разрушенного войной народного хозяйства, когда неучастие воров в лагерных работах стало резко снижать производительность труда. Воры в законе стали неугодны государству. А лагеря между тем усиленно пополнялись арестантами из числа уголовников-фронтовиков. За годы войны ГУЛАГ послал на фронт 975 тысяч узников (в том числе рецидивистов), которые захотели искупить кровью свою вину. Однако после войны блатари вновь вернулись к своим занятиям: принялись воровать, убивать и грабить — и вскоре стали возвращаться в лагеря.
Для благополучно пересидевших войну в лагерях уголовников, бывшие фронтовики были предателями воровских законов — «суками», несмотря на то что среди воров-фронтовиков было немало авторитетных. И тогда «суки» решили принять свой закон, который был объявлен в 1948 году на пересылке в Ванинском порту. С этого момента и началась полномасштабная «сучья война». Оружие, в основном ножи, собиралось тайно по всей Колыме. Для перехода в новый закон был создан обряд — целование ножа. Тот, кто поцеловал нож, навсегда становился «сукой» и терял все права в старом воровском мире. Тех, кто отказывался, ждала мучительная смерть. В ответ блатари нещадно истребляли «ссученных» как в лагерях, так и на воле.
В ходе «сучьих войн» сформировалось третье воровское сообщество — беспредельщики. Его представители одинаково ненавидели и старых, и новых, т.е. «ссученных» воров. Власти особо не вмешивались в это взаимное уничтожение ворами друг друга, потому что это было выгодно. Более того, агрессия и убийства уголовников в лагерях и на воле нередко
инициировалась властями. За годы «сучьих войн», закончившихся лишь к 1956 году, ряды уголовников значительно поредели.
С годами идеологический раскол среди уголовников усиливался. Появились «польские воры», добровольно сошедшие с «воровского хода», которых старые воры тоже считали «ссученными». Особняком стояли блатари, отошедшие от старых законов, но не примкнувшие к «польским ворам». Они создавали в лагерях свои кланы, малочисленные и не имевшие власти, — «Ломом подпоясанные», «Анархисты», «Чугунки», «Красные шапочки».
«Сучья война» не была повальным явлением, ограниченным колючей проволокой. Это противостояние напрямую затронуло весь Советский Союз. Особенно ярко оно проявлялось в северных и восточных областях СССР. Несмотря на то, что в этих войнах не было победителей и побежденных, к концу 1950-х годов власти фактически покончили со старым воровским миром, от старого воровского сообщества осталось не более 3% воров в законе.
Этому способствовало и открытие специальных тюрем типа «Белый лебедь», в которые направлялись самые стойкие законники. В «Белом лебеде», заслужившем недобрую славу среди воров всех мастей, было создано так называемое знаменитое ЕПКТ — единое помещение камерного типа. Упертым законникам там приходилось несладко. В итоге только в Соликамской тюрьме были раскоронованы свыше 100 воров в законе.
Победителей судят
Показательной является судьба вора в законе Черкаса, непосредственного участника «сучьих войн», в миру Анатолия Павловича Черкасова, 1924 года рождения, почившего в 1990-е, известного криминального авторитета. К началу войны 20-летний Черкас отбывал пятилетний срок за грабежи. На фронт пошел добровольно, воевал в штрафбате. Уже после первых боев за проявленный героизм Черкас был награжден орденом Славы и из штрафбата переведен в полк. Войну закончил в Берлине, к тому времени будучи награжденным двумя орденами Славы и пятью медалями.
Вместе с Салаваром Черкас прибыл наводить свои порядке в колониях
В 1950 году Черкас с одесским вором в законе Салаваром (Василием Пивоваровым, тоже фронтовиком, служившим в разведке и закончившим войну в звании капитана) были отправлены по этапу в Воркуту, где прославились тем, что воевали на стороне властей с ворами старой формации. Бригада Пивоварова, состоявшая из молодых блатарей — фронтовиков, слыла самой беспощадной. Кочуя по лагерям — из Воркуты в Норильск, Ангарск — «пивоваровцы» добралась до Колымы, «оставляя после себя сотни трупов», писал в мемуарах писатель-зек Вадим Туманов.
Целями поездки таких бригад были демонстрация силы «сучьей власти» и окончательное подавление авторитета старых воров. Впрочем, кто одержал верх в «сучьей войне», непонятно. В 1960-1970-е годы традиционный воровской мир восстановил свой авторитет. Но поразившие его червоточины ярко проявились в конце 1980-х годов. Все тот же Черкас не без оснований считается «праотцом» российского ракета. В эпоху застоя на воровской сходке в Киеве по его инициативе ворам были разрешены контакты с властью и правоохранительными органами, крышевание барыг — цеховиков и спекулянтов. Это давало экономической преступности, расцветшей в СССР, выход на более высокий профессиональный уровень.
Считается, что именно Черкас произнес для законников судьбоносные слова: «Бери на дело работника правоохранительных органов, ибо мусор сор из избы не вынесет». В конце 1970-х лидеры оргпреступности попали в поле зрения КГБ СССР. Анатолий Черкасов первым пошел на контакт со спецслужбами, заслав в УКГБ на Кузнецком гонца с известием, что во время московской Олимпиады в столице готовится «центровой террор». Чекисты грамотно вычислили Черкасова и наладили с ним личный контакт, который вскоре оборвался.
Война между МВД и его руководителем Николаем Щелоковым и КГБ в лице Юрия Андропова была в самом разгаре. Чтобы насолить Андропову, Щелоков посадил Черкаса за распространение порнографии!