Маньяк всегда оставлял топор рядом со своими жертвами
Этот неустановленный серийный убийца так и вошел в историю под прозвищем, которое придумали ему газетчики — Дровосек. Всех своих жертв он убивал топором. Серия убийств началась весной 1918 года в Новом Орлеане и закончилась в октябре следующего года. Долгие годы полиция искала маньяка, но тщетно.
Дровосек во многом подражал лондонскому серийному убийце Джеку-потрошителю, державшему в страхе городских проституток. Возможно, он хотел снискать себе такую же кровавую славу. С той разницей, что жертвами маньяка были вполне законопослушные граждане. Почти всех он убивал спящими.
Вечером 22 мая 1918 года молодой парикмахер Эндрю Маджио крепко выпил с горя — ему пришла повестка в армию. Служить в разгар Первой мировой войны парень не хотел. Домой Эндрю заявился почти в два часа ночи (жил он в доме старшего брата Джозефа Маджио). Дома пьяный в стельку Эндрю, едва добравшись до своей кровати, сразу заснул. Около четырех утра Эндрю разбудил средний брат Джейк: за стенкой, в комнате старшего брата, кто-то глухо стонал. Братья встали и пошли узнать, в чем дело.
Дверь в комнату брата и его жены была взломана и снята с петель. Джозефа братья нашли на кровати в луже крови, он был еще жив. Рядом лежало окровавленное тело его жены. К приезду полиции оба потерпевших скончались. Братья убитого стали первыми подозреваемыми. Но улик против них не было и братьев пришлось отпустить. После чего детективы попытались найти связь между убитой семьей и запиской, которую патруль нашел на улице недалеко от дома Маджио: «Миссис Маджио будет сидеть сегодня вечером так же, как госпожа Тони».
Детективы разрабатывали версию мести итальянской мафии — Маджио были родом из Италии. Несколько лет назад в Новом Орлеане прокатилась серия убийств итальянских семей, где орудием был именно топор. Убийцу тогда так и не нашли.
Спустя две недели произошла новая бойня. 6 июня пекарь Джон Денца, привезший свежий хлеб бакалейщику Льюису Бесемеру на улицу Лагарп, вызвал туда полицию. Бакалейщик был жив, хотя и тяжело ранен. Его любовница с прорубленной головой лежала на кровати. Она тоже была еще жива. Картина убийства была один в один, как в доме семьи Маджио —
входная дверь снята с петель, орудие преступления — топор, причем хозяйский.
Перед смертью женщина дала показания, обвиняя сначала какого-то мулата, потом самого Бесемера, который, по ее мнению, был немецким шпионом. Скорее всего, это был просто горячечный бред. Раненый Бесемер с пеной на губах доказывал свою невиновность, но тем не менее его взяли под стражу. Как ни странно, детективы не увидели связи между этими двумя преступлениями, несмотря на их явное сходство.
Простые смертные
Прошло еще два месяца. 5 августа Новый Орлеан снова содрогнулся от ужаса. В тот день бизнесмен Эдвард Шнайдер вернулся домой поздно ночью, т.к. в офисе его задержали неотложные дела. Он открыл дверь своим ключом и удивился, что беременная жена не встречает его. Позвал ее и, не дождавшись ответа, прошел в спальню, Жену Шнайдер нашел на
кровати — в луже крови с прорубленной головой. Она была жива…
Женщина рассказала детективам, что сквозь сон видела, как над ней склонилась темная фигура с топором, как сверкнула лезвие, а потом резко наступила темнота. Потерпевшая чудом осталась жива и стараниями врачей вскоре смогла родить здорового ребенка. Городские газеты в те дни пестрели заголовками «Дровосек-убийца снова вышел на охоту!». А маньяк между тем явно вошел во вкус.
Ранним утром 10 августа сестры Полин и Мэри Бруно проснулись от шума в комнате дядюшки Джозефа, у которого они проживали. Сонная Полин села на край кровати и вдруг увидела в дверном проеме темный силуэт мужчины. Она закричала от ужаса, и силуэт тут же исчез.
Когда сестры все-таки рискнули заглянуть в комнату дяди, то нашли его полумертвым в луже крови на кровати. Он умер по дороге в больницу. И снова картина преступления была похожей — дверь снята с петель, убийца орудовал топором, который он, как и в предыдущих случаях, оставил на месте преступления.
В городе началась паника. Люди сообщали в полицию обо всем подозрительном, боялись собственной тени. А у полиции по-прежнему не было ни улик, ни толковых версий для отработки. Даже отпечатки пальцев почему-то не сняли, хотя убийца «наследил» везде, где только мог, оставив в придачу кровавые отпечатки босых ног. Он словно играл в игру «Поймайте меня, если сможете!». Примечательно, что большей частью жертвами дровосека были бакалейщики. При этом он не грабил дома своих жертв, только убивал.
Новый Орлеан тех лет
Маньяк исчез так же внезапно, как и появился, и до марта 1919 года в городе наступило затишье. Но 10 марта вновь начался кровавый кошмар. В пригороде Нового Орлеана ночью были тяжело ранены иммигрант-чернорабочий Чарльз Кортимилья и его жена. Жертвой маньяка стала и двухлетняя дочь супругов — девочке убийца раскроил топором череп с одного удара.
Картина преступления была до боли знакома, но полиция опять не нашла никаких улик и следов. Проще было обвинить в убийстве ребенка соседа Орландо Джордано и его отца Фрэнка, которые первыми прибежали на крики о помощи и вызвали полицию. Жена Кортимильи Рози прямо указала на них. (Позже отец и сын были осуждены — отец приговорен к смертной казни, а сын попал в тюрьму на пожизненное заключение). Хотя поначалу она обвиняла во всем мужа.
7 декабря 1920 года начался пересмотр дела по обвинению в убийстве отца и сына Фрэнка и Орландо Джордано. Жена Чарльза Кортимильи, заболев оспой, бросилась сначала в церковь, а потом в полицейский участок и призналась в том, что оклеветала своих соседей. К счастью, смертный приговор еще не был приведен в исполнение, и их оправдали.
Джаз для убийцы
Дровосек между тем уже открыто издевался над жителями города и полицией, разослав в газеты послание под названием «Из ада» (это название он взял у Джека-потрошителя, рассылавшего в свое время в газеты аналогичные письма). Маньяк писал, что может убить тысячи граждан, а его никогда и никто не сможет поймать. К людям он обращался
издевательски: «Уважаемые смертные!»
В том же письме Дровосек предупреждал, что в ночь на 19 марта он приедет в Новый Орлеан, чтобы снова убивать. Но он пощадит всякого, кто будет играть его любимый джаз. «Кто
не будет играть джаз во вторник вечером, познакомится с моим топором!» — предупреждал серийный убийца.
В городе началась паника. В ту ночь все бары, кафе и рестораны были забиты посетителями до отказа — там играли джаз! Джаз играли и на улицах, и в частных домах — слушали пластинки на всю громкость. И ночь прошла без жертв. Но в конце лета начался новый кровавый кошмар. 10 августа было совершено ночное нападение на бакалейщика Стива Бока. Тот чудом остался жив, хотя и получил серьезные ранения. 3 сентября — нападение на 19-летнюю Сару Лауманн. В дом Сары убийца проник не через дверь, а через окно.
Исчезновение убийцы
На рассвете 27 октября жена бакалейщика Майка Пепитоуна проснулась от шума в комнате мужа. Женщина бросилась туда и буквально столкнулась в дверях с незнакомым мужчиной, который тут же убежал. А ее муж лежал в кровати весь в крови, на полу валялся топор.
Полиция опять искала подозреваемых среди родственников и друзей жертв, а в городе уже ходила легенда о «демоне из ада» (так называл себя маньяк в своем письме в газету), которому помогает сам дьявол.
Правда не все поддались страху и панике. Были смельчаки, которые писали ответные письма убийце в газеты и приглашали к себе, мол, посмотрим, кто кого убьет! Кто-то издевательски просил не выламывать дверь, мол, мы оставим для вас открытыми окна. Но все это было от отчаяния и страха.
Время шло, газетчики подогревали интерес к Дровосеку новыми публикациями, полиция была беспомощна. Ходили слухи, что на самом деле никакого Дровосека-убийцы нет -просто в то время в Новом Орлеане многие увлекались африканским культом вуду, и убийства могли носить ритуальный характер. Говорили, что маньяка уже нет в живых: вдова бакалейщика Пепитоуна застрелила Дровосека прямо на улице спустя месяц после убийства мужа. Действительно, вдова заявила, что она опознала убийцу мужа, ведь она с ним
столкнулась в дверях. А огонь по убийце открыла, испугавшись, что он может скрыться. Правда, полиция, проверив биографию убитого Джозефа Мэмфри, не нашла доказательств причастности того к серийным убийствам. Хотя Мэмфри был матерым уголовником, к тому же сразу после его гибели убийства в Новом Орлеане неожиданно прекратились.
Про маньяка Дровосека больше ничего не напоминало. И Новый Орлеан смог зажить прежней жизнью, лишь иногда вспоминая о кошмаре прошлых лет.