В 1994 году на экраны выходит «Криминальное чтиво», фильм, снятый до сих пор еще модным американским режиссером Квентином Тарантино. Жанр точно не определить, — то ли черная комедия, то ли комедийный детектив. Фильм получился ярким и парадоксальным. В свое время «Криминальное чтиво» взял « оскар», «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах (потеснив «Утомленные солнцем» Н. Михалкова) и еще более сорока кинематографических наград. Кинокритики и зрители с восторгом встретили картину. Но о чем она?
Попробуем разобраться. Само название фильма, известное в русском прокате как «Криминальное чтиво», по английски звучит как «Pulp fiction». Русские переводчики решили обратиться к жанру фильма и, не мудрствуя лукаво, назвали чтиво криминальным. Но если слово «fiction» еще можно перевести как чтиво (что-то легкое, не основанное на реальных событиях), то со словом «Pulp» не все очевидно. Оно, скорее. понятийно и для точного понимания требует если не владения английским, то хотя бы умения читать со словарем.
«Pulp» может обозначать как жанр кино или книги с шокирующим, но простым детективным сюжетом, так и вид чисто специфического литературного жанра, появившегося еще в 1930-х годах и ставшего популярным в середине 20 века, где также были обильно представлены сцены детектива и насилия. По своему «Криминальное чтиво» Тарантино — это парафраз или пародия на такие дешевые американские (и отчасти гонконгские) детективы и приключения, но только с интересным сценарием, оригинальными диалогами и первоклассной игрой актеров.
В «Криминальном чтиве» стоит внимательно присматриваться к деталям. Можно вспомнить сцену, когда боксер Бутч выбирает оружие для расправы над любителями «доминировать и унижать». Это молоток, бейсбольная бита, бензопила — «орудия труда» из фильмов различных жанров. Поиск происходит на фоне флага Конфедеративных Штатов — символе байкеров, маргиналов-южан и деревенских реднеков (redneck — в американском сленге «деревенщина» — выходец из традиционных сельскохозяйственных областей США).
Такой отсыл к другим фильмам намекает на одно из ключевых понятий постмодернизма — интертекстуальности, где сюжет как бы в реальном времени заимствует что-то из других сюжетов. Но все-таки Бутч выбирает катану — самурайский меч — оружие из популярных в 1980-е годы самурайских боевиков. Компаративистика — лобовая встреча Запада и Востока (что позже подробней отразится у Тарантино в «Убить Билла») — опять постмодернизм.
Сюжет Криминального чтива
Одна из уникальных особенностей фильма в том, что сюжет его нелинейный, то есть составлен из разных сцен, помещенных не в хронологической-смысловой последовательности
друг за другом‚ а вперемешку. Ломка традиционных линейных канонов — это еще одна его особенность как фильма эпохи постмодерна. Вся картина выстраивается целиком в линию только после просмотра последнего эпизода с неудавшимся ограблением. Каждый эпизод — это, с одной стороны, несколько утрированное обыгрывание любимых американских сюжетов, где сквозит незамысловатя криминальная история в смысле «Pulp».
Здесь и «настоящий человек» Бутч, испытавший кризис в профессиональной карьере боксера, но решивший начать новую жизнь (есть некоторый отсыл к «Рокки»). Здесь и настоящая мужская дружба главных героев — американской братвы Джулса и Винсента. Здесь и верность своему боссу, когда Винсент во всем опекает его девушку в исполнении Умы Турман, борясь с искушением и стереотипом вступить с ней в любовный контакт.
С другой стороны, «Криминальное чтиво» — это фирменная тарантиновская эстетизация насилия. Само насилие у Тарантино подается ясно и отчетливо, с морем крови и вышибленных мозгов. Но сцены, подводящие к нему, позволяют успеть вдохнуть воздух, предвкушая катарсис как в древнегреческой трагедии. Например, в сцене, где Винсент и Джулс едут за кейсом, то есть на «дело», они непринужденно разговаривают про языковые особенности Европы и Америки, а также про то, насколько эротичен или не эротичен массаж ступни и можно ли его расценивать как ухаживание за девушкой. Ни слова про «дело».
Эстетичный Квентин Тарантино хочет продемонстрировать зрителю настоящих профессионалов: они уже знают свои роли в этом «предприятии», знают, зачем туда едут и, по крайней мере, предполагают, что их может там ожидать. Они находятся на работе, а говорить про работу на работе это верх вульгарности для профессионала.
Как Жмурки
Диалоги фильма считаются одной из его фирменных «фишек». Возможно, они затянуты и иностранному зрителю не ясны на первый взгляд, нужно знать контекст американской жизни и историю кино. А Тарантино, работая в юности в видеопрокате, посмотрел очень много фильмов. Но, кстати, одно из ярких подражаний «Криминальному чтиву» — это отечественный фильм «Жмурки» А. Балабанова. Диалоги и сцены оттуда порой также абсурдны, но нам они отнюдь не кажутся бессмысленными и не ясными. А попробуйте объяснить американцу особенности романтики российских «лихих 90-х» и найти там что-нибудь смешное. Но нам «Жмурки» смешны и понятны. Даже, можно сказать, внятны.
Фильм Тарантино не морализирует и не предлагает единственный выход из ситуации. Здесь нет хоть какого-то главного или положительного героя. Набожный Джулс искаженно пересказывает по памяти Библию перед хладнокровным убийством и в итоге решает выйти из «дела». Но он в чем-то идейный человек, находящий высший смысл в том, что он делает. Винсент ироничный и безыдейный‚ прожигающий жизнь наркоман, для которого жизнь заканчивается в туалете, когда его там застреливает Бутч. Но в «финальной» сцене оба героя выходят вдвоем из закусочной как ни в чем не бывало. Сюжет не замыкается и дает героям шанс. Они снова вместе!
Тарантино даже придумал в сценарии фантастическое прошлое для Винсента — квазиавтобиографическое измышление на тему своего голландского прошлого: босс Марселлус Уоллес владеет клубом в Амстердаме, а Винсента послали туда управлять делами на некоторое время. Как упоминалось в его рассуждениях о «Бешеных псах», Тарантино давно мечтал о такой свободе самовыражения для режиссеров, какой обладают писатели, о праве не только варьировать хронологический порядок действия, но и позволять героям переходить из сюжета в сюжет. Это соответствует и внутренней логике развития кинематографа: он развивается не линейно, а циклично.
Сюжет Криминального чтива вообще скорее предлагает искать выход из разных тупиковых ситуаций. У нас труп на заднем сиденье, который просто нужно убрать и почистить машину — какая уж тут мораль. Показывать насилие в течение всего фильма, а в конце обличить все моралью и сделать хеппи-энд — это по американски, но именно над этим как раз таки глумится Тарантино. Насилие бессмысленно и иррационально по самой своей природе, и не стоит оправдывать и покрывать его моралью. Поэтому отношение Тарантино к насилию не этическое, а эстетическое, доведенное при этом до абсурда. Отсюда и кровища, и наркотики, и ругань.
Кстати, слово «fuck» в чистом виде и разных его производных звучит в фильме 265 раз, и в свое время это стало рекордом. Таким абсурдом Тарантино удивляет зрителя и держит в легком напряжении в течение всей картины. Чего стоит таинственный чемоданчик, за которым босс Уоллес посылал Винсента и Джулса. Изначально в сценарии предполагалось, что в чемоданчике должны были быть бриллианты, украденные в предыдущем фильме Тарантино «Бешеные псы», но режиссером это было сочтено слишком скучным.
Среди фанатов фильма популярно мнение, что там хранилась душа Уоллеса, которую тот предал дьяволу, но в итоге передумал и послал за ней своих людей. Но сам Тарантино, не склонный к мистике в своих фильмах, в одном из интервью сказал, что в кейсе находится то, что зритель хочет там увидеть. В общем. думайте сами. Решайте сами.
Помимо всего прочего, в «Криминальном чтиве» 1994 года были и мелкие детали, составившие его неповторимый стиль, например коробка мюсли «Фруг Брут», из которой ест Ланс, на самом деле настоящая, хотя их перестали производить в 1974 году; все остальное было создано специально для фильма: например, кольцо для ключей Зеда, бумажник «Гаденыш», сигареты «Рэд Эппл» (Винсент, только что вернувшись из Амстердама, курит «Драм»), боксерские перчатки для Бутча, обертки для больших бургеров, гавайская рубашка для героя Тима Рота.
Бюджет Криминального чтива
Криминальное чтиво» был мало бюджетным проектом по голливудским меркам — всего 8,5 миллионов долларов, из которых пять пошло на выплату гонораров звездным актерам. Но только в одних США он окупился в первые же выходные. А в итоге в 1994 году «Криминальное чтиво» стало одним из самых кассовых в американском прокате, хотя было и нелегко тягаться с «Форрестом Гампом» того же года. Но, конечно, и кассовые сборы двадцать лет назад исчислялись другими категориями. Например, фильм «Гарри Поттер и дары смерти» собрал в мировом прокате 100 миллионов долларов за два дня, а «Криминальное чтиво» собрало столько же лишь за полгода.
Это в последнее десятилетие фильмы Тарантино становятся ожидаемыми сенсациями и априори успешными коммерческими проектами (не теряя, впрочем, в качестве), тогда же на
успех никто бы не взялся поставить. Но у режиссера получилось.
Некоторые роли в сценарии Тарантино писал под конкретных актеров, как, например, роль «чистильщика» в исполнении Харви Кейтеля или Джулса в исполнении Самуэля Л. Джексона. Роль Винсента изначально предназначалась для актера Майкла Мэдсена, который ранее сыграл в «Бешеных псах», но тот оказался — был занят на съемках в другом фильме. Тогда Тарантино уговорил на роль Траволту, проиграв с ним всю ночь в… настольные игры. На роль Мии Уоллес также рассматривались разные кандидатуры, но Тарантино выбрал свою музу Уму Турман, и она его не подвела. Хотя он долго ее уговаривал на съемки. Говорят, его поразили ее большие ступни, и даже диалог про массаж ступней он включил в фильм, будучи под впечатлением от сей части тела у Турман.
Как бы ни превозносить в тексте новаторство Тарантино в «Криминальном чтиве», пытаясь оценить его художественную архитектуру или, как модно говорить, его «смысловую нагрузку», фильм стоит сперва посмотреть. Возможно, не один и не два раза. Это не криминал, не драма и не комедия в традиционном смысле. Это попытка балансировать на границе между этими жанрами и абсурдом, попытка, ставшая важным толчком в развитии кино и идеалом для подражания. А что как не выход за границы открывает новые горизонты?