Вор в законе Юрий Кузьмин — Моряк
В начале осени 1996 года в Москве торжественно проходило самое значительное событие в жизни криминального мира – очередной всесоюзный сход воров в законе. К тому времени уже многие воры обзавелись внушительной недвижимостью, счетами в различных банках. Однако на той сходке оказался и вор в законе из Самары Юрий Кузьмин по прозвищу Моряк, придерживающийся старых воровских традиций, которые были неудобны многим присутствующим здесь авторитетам, привыкших к большим лихим деньгам без оглядки на воровской закон. На сходку Моряк попал прямо по освобождению из тюрьмы, так еще и не доехав до родной Самары.
Московская сходка, проходила на редкость бурно, и последствия для воровского быта имела самые печальные. Никогда не утихавшее, скрытое противостояние российских и кавказских воров вспыхнуло с новой силой и завершилось окончательным разрывом. И хотя воровским законом карается всякая национальная рознь, к этому все шло давно.
Несмотря на то, что ворами в законе считаются те, кто нарушать закон взял себе за жизненное правило, все их бытие подчинено строгому регламенту. Законный вор не может служить в армии, иметь жену и детей, и любая работа, кроме воровской, для него – несмываемый позор. Для коронации необходим не только солидный стаж лагерной практики, но и ручательство авторитетов, которые помнят, что, начиная с малолетки и до последних лагерей, законник всегда был в «отрицаловке» (то есть игнорировал все распоряжения тюремной администрации), хуже чумы сторонился «кума» (то есть лагерного начальства) и всегда придерживался неписанных норм воровской морали.
Коронованный вор в законе становится заложником своего высокого звания. Главной его заботой является наблюдение за «общаком», который он направляет на «грев» зоны и поддержание семей зэков. Кроме того, в его, так сказать, функциональные обязанности входит отправление правосудия. Ибо в судах (хоть и без участия прокурора и адвоката) преступный мир нуждается ничуть не меньше мира цивилизованного. В случае серьезных конфликтов, когда враждующим сторонам надоедает воевать, они обращаются к законному вору, и тот без лишних формальностей выносит приговор, не подлежащий обжалованию.
Вор в законе не должен быть богатым, поскольку его товарищи в это время «тянут срок» и терпят лишения. Он не сотрудничает с властями, презирает правоохранительные органы, и уж вовсе неприлично для него давать интервью или даже просто пройти по сцене.
В прежние времена отступление от этих неписанных законов каралось весьма жестоко. За растрату «общаковых» денег или даже за такой пустяк, как мимолетный секс с подругой другого законника, коронованного вора могли развенчать, что для него, в сущности, было равносильно смерти.
Сейчас воров старой формации осталось совсем не много и, в основном, среди российских авторитетов. Что же касается кавказцев, то они давно принялись за деньги покупать звание законника, а потом пользоваться своим, как принято выражаться, служебным положением в личных целях. Можно по пальцам пересчитать тех кавказских воров, кто не обзавелся роскошным особняком, не завел себе многочисленный гарем и автопарк из нескольких иномарок. Такое откровенное попрание основ блатной жизни давно уже раздражало старых воров, и вот в Москве на последней сходке, это и послужило причиной разрыва.
На этом сходняке именно вор в законе Моряк был одним из тех, кто ратовал за возрождение воровской чести в ее былой бескорыстной славе.
Вор в законе Юрий Кузьмин
Настоящее имя Моряка – Юрий Петрович Кузьмин. Родился он 30 ноября 1950 года. В первый раз Юрий Петрович пошел на зону лет в 16. И с тех пор в Самару не возвращался. Не получалось у него доехать. Отмотав очередной срок, он успевал натворить что-нибудь противоправное по дороге домой. После чего вновь возвращался на нары. Всего он заработал около восьми ходок.
Вор в законе Юрий Кузьмин — Моряк
На здоровье Моряка такой образ жизни сказался пагубно. Он выглядил гораздо старше своих 46 лет, и количество оставшихся у него зубов можно было сосчитать на пальцах одной руки. Правда, врачи обновили ему аппарат жевания, после чего его щеки перестали казаться такими впалыми.
Однако чем меньше становилось у Моряка зубов, тем выше был его авторитет. Моряк являлся одним из самых уважаемых воров в законе, которого чтила вся уголовная Сибирь и криминальный Север. Оттуда ему время от времени приходили «малявы», по которым он выезжал «разбирать рамсы» или, выражаясь иначе, чинил правосудие на местах.
В Самаре после последней той злополучной сходки Юрий Петрович появился лишь в 1997 году. Причем самарская братва, не имевшая доселе высокого воровского авторитета, с нетерпением ожидала, когда Моряк «откинется», в надежде, что он будет играть такую же роль в преступном мире Самары, как Гурген или Буцкий в Тольятти.
Особое возбуждение испытывали те бандиты, чье возвышение в глазах других бригад представлялось сомнительным. Так, «работать с Моряком» или, как выражается братва, «от Моряка», очень хотел Свистун.
Свистун
Будучи сыном одного из районных милицейских начальников, Свистун свои первые шаги совершал на коммерческом поприще. Если выражаться точнее, он занимался «киданием» банков путем невозвратных кредитов. И этого позорящего любого «настоящего пацана» обстоятельства братва ему никогда не забывала. Потом он работал «от Дохлого», как, впрочем, и половина Самары. Затем, пользуясь смутой в многочисленных, но нестройных дохловских рядах, переметнулся к старшему Константину Беркуту и даже на какое-то время сумел стать его доверенным лицом. Он, как уверяют, был одним из тех, кто встретил Костю после отсидки и потом от его имени «загружал» коммерческие структуры.
Криминальный авторитет Константин Беркут
В 1995 году Свистун с поразительной наглостью наехал на Новокуйбышевский нефтеперерабатывающий завод и, прорвавшись в кабинет кого-то из администрации, уже от своего собственного имени предложил «крышу» этому крупнейшему в Европе предприятию. Неосмотрительно обещая вышибить оттуда все остальные бригады, включая беркутовскую.
Заместитель, на которого попал Свистун, слабо разбирался в бандитской иерархии и, не желая говорить ни «да», ни «нет», просил время подумать. После чего Свистун принялся объезжать братву, уверяя, что отныне все дела по Новокуйбышевскому НПЗ теперь следует вести эксклюзивно с ним, поскольку «разруливает» там именно он. Единолично.
Одновременно с этим он предпринял ряд маневров по скорейшему сближению с только что вышедшим вором в законе Татарином, а когда того отправили в лучший мир, полез «под Моряка».
Подобная амбициозность еще никогда не доводила до добра, и Свистуна, так и не успевшего провернуть на НПЗ ни одной серьезной сделки, вскоре «закрыли», припомнив ему какую-то из прежних афер.
Из тюрьмы в Самару
Надо отметить, что планы самарских бандитов приручить Моряка не были вовсе беспочвенными. Для многих авторитетных воров возвращение с зоны становится тем испытанием, которого они не выдерживают. Проведя многие годы в лишениях, потеряв здоровье и надежды на лучшую жизнь, «законники» вдруг оказываются в центре повышенного внимания и опеки. Им сразу подгоняют дорогие иномарки, заселяют в приличные квартиры, таскают к ним девочек. Вор, который ни разу прежде не видел видеомагнитофона, теряет голову от обрушившегося на него изобилия роскоши.
Проходит совсем немного времени, и бригада, прикормившая несгибаемого прежде блатаря, уже приезжает на «бандитскую стрелку» со «своим» вором. И тот, который должен быть беспристрастен, как небо, выносит заведомо несправедливые приговоры, продавая свою воровскую честь за деньги, «тачки» и шлюх. Но в случае с Моряком все было иначе. Многочисленные попытки самарских бандитов подружиться с ним не увенчались успехом.
Моряк, помнивший, что законный вор не должен кооперироваться с рэкетом, остался в стороне. Он жил в «хрущевке» вместе с матерью и, отказавшись от иномарок, скромно ездил на отечественных «Жигулях».
Кстати, вскоре после его освобождения самарские уголовники получили послание от своих именитых собратьев, томящихся в неволе. Зэки писали, что если и есть в Самарской губернии национальное достояние, то это как раз Моряк. И беречь его должны пуще глаза. Ибо лишь он в состоянии обеспечить в городе порядок и законность.
К Моряку в Самару приезжал сам Роспись, пообещав ему полную поддержку в Москве и ее окрестностях. Впрочем, вор так и не успел воспользоваться благосклонностью Андрея Исаева. 11 июня 1997 года Юрия Кузьмина арестуют в Карталинском лесхозе Челябинской области, куда он прибудет с задачей решить ряд вопросов, связанных с переделом сфер влияния между карталинскими группировками. У Моряка изъяли наркотики и малокалиберную винтовку. Это обстоятельство позволило предъявить вору в законе официальные обвинения.
Видимо в жизни Моряка настала черная полоса после посещения его Росписью. Неожиданно для всех, к делу о наркотиках и оружии, добавилось еще одно — вымогательство денег у коммерсанта. Подобное за Моряком не наблюдалось, но был потерпевший, которого кошмарили люди Кузьмина. А тут еще братва, то ли посовещавшись, что Моряк не выгоден в новое веяние своими принципами, то ли действительно раздобыв компромат на него, обвинила вора в законе в растрате общаковских денег. Видимо доказательства были весомые, так как на этап Юрий Кузьмин пошел уже развенчанным. Вопрос о его раскоронации был решен на сходняке.
Впрочем, с подобным Моряк не согласился, и прибыв по этапу в Орск, объявил себя вором в законе. Через свои каналы тамошний уголовный мир сделал запрос, подтверждения того, что Кузьмин является вором, не получили. Развенчанного вора в законе убили в СИЗО-3 Оренбурга в сентябре 1997 года, когда ему было 47 лет. Каким способом это было сделано, неизвестно, официальное медицинское заключение гласит: «Причина смерти не установлена…». Уголовный мир привык решать свои внутренние проблемы без посторонних, да и милиции открывать лишние уголовные дела в связи со смертью уголовных лидеров не всегда с руки.