Теневой рынок услуг
Невозбуждение или закрытие уголовного дела — от $10 тыс. до $25 тыс., посадка по «экономической» статье — от $200 тыс. до €1 млн, смягчение приговора — от $50 тыс. до $500 тыс.; хорошая зона — 200 тыс. руб., УДО — от 300 до 600 тыс. руб. А теперь об этом подробнее…
Хорошо сидим!
Следствие, тюрьма и суд — через эти три этапа проходит любой, кто попадает в поле зрения правоохранительной машины: оправдательные приговоры в России составляют менее 1%, условия содержания в изоляторах и лагерных зонах — за пределами цивилизации. Чтобы выжить, приходится принимать правила игры. Теневой рынок услуг в правоохранительной и судебной системе изучал The New Times.
«Когда я в 90-е годы работал следователем, то даже и не думал, что мне кто-то может предложить взятку. Тогда такие случаи были единичными, многие дела решали по звонку, — говорит адвокат Александр Первачев. — Ситуация изменилась после 1996 года, когда началась серьезная борьба за куски собственности. И в этой борьбе стали использовать правоохранительные органы и суды. Сейчас, обращаясь к адвокату, клиент, как правило, спрашивает: «Что мы можем сделать, чтобы получить положительный результат?» Приходится объяснять, что я работаю по закону».
Адвокаты делятся на тех, кто старается добиться успеха для клиента законными методами, и на тех, кто пользуется коррупционными механизмами. Вторых называют «фиксерами» (они берут на себя переговоры с политическими властями), «пеликанами», «жучками». Такие адвокаты часто появляются сами, сразу после задержания подозреваемого. Их расценки зависят от категории дел. Если речь идет о так называемых традиционных преступлениях — хранении и перевозке наркотиков, кражах, бытовых преступлениях, то за невозбуждение уголовного дела или за его закрытие у обвиняемого могут попросить от $10 тыс. до $25 тыс. Другое дело — преступления экономической направленности, столь популярные в последние десять лет. Здесь совсем другой порядок цифр. И другие «жучки».
По понятиям
По оценкам экспертов, каждый год в России возбуждается 3 млн уголовных дел по экономическим статьям. За последние 10 лет каждый шестой предприниматель преследовался в уголовном порядке. По данным Института проблем правоприменения, из всех таких дел до суда доходит лишь 20–40%. Остальные разваливаются на стадии следствия.
«Мой муж был обвинен в контрабанде, — рассказывает Елена. — И так называемый специалист предложил ему решить вопрос за $200 тыс. Муж деньги дал, но дело было передано из одной правоохранительной структуры в другую. Опять потребовали деньги — а у нас их уже не было. Мы знали, что дело против мужа заказал его бывший партнер. Так те же самые оперативники, которые посадили мужа, предлагали ему отдать 50% бизнеса, чтобы «закрыть» его бывшего партнера».
Знающие люди говорят, что на этом рынке услуг нет четких расценок. Все зависит от благосостояния обвиняемого. Как правило, будущих «экономических» подсудимых заказывают их партнеры или конкуренты по бизнесу. Цена заказа: от $200 тыс. до €1 млн. Дальнейшая судьба обвиняемого зависит от того, сможет ли он перебить своими деньгами ту цену, которую за его арест и посадку заплатил заказчик.
«Мне следователи обещали, что за $1,5 млн выпустят мужа из тюрьмы, — рассказала The New Times Ольга Романова*. — А еще за $1,5 млн обещали закрыть уголовное дело. Деньги я дала — предоплату, но муж не вышел. Больше платить не стала».
Сигареты как валюта
Алексей Козлов провел в СИЗО «Бутырка» целый год, и Ольга Романова оценивает его «содержание» в тюрьме в общей сложности в 1,5–2 млн рублей. Она говорит, что особенно много денег пришлось платить в первые месяцы: покупала обогреватели, компьютеры, шкафы для оперчасти тюрьмы, платила деньги за доверенность, за мобильные телефоны, за передачи, за свидания.
Николай Н. освободился из Бутырки осенью 2010 года. Тогда «ноги» — доставка с помощью сотрудника СИЗО мобильного телефона — обходились в 25 тыс. рублей, говорит он. «Платя от 5 до 10 тыс. рублей в месяц, можно было спокойно, без проблем сидеть в экономическом блоке на вполне сносных условиях», — вспоминает бывший арестант. Чтобы получить телевизор или холодильник, которые передадут с воли на склад, надо доплатить 2–5 тыс. рублей. Пять минут незаконного свидания в конвойном помещении Тверского суда в Москве стоит 30 тыс. рублей, в Пресненском суде, говорят, дороже: одна минута — 8 тыс. рублей.
Недавно в бюро передач в СИЗО «Бутырка» появилось объявление, изрядно насмешившее Анну, чей муж сидит в СИЗО уже второй год по обвинению в мошенничестве. «Там написано: «По всем вопросам о коррупции со стороны сотрудников просим писать по такому-то адресу», — рассказывает она. — Я сперва подумала: вот, сейчас я вам напишу всю правду. А потом поняла, что на самом деле такая коррупция нам нужна. Главная валюта в СИЗО — сигареты. Муж не курит, но я передаю ему сигареты, которыми он потом расплачивается с сотрудниками СИЗО. Один килограмм мяса стоит один блок «Парламента». Если не заплатишь, то тебе мяса в тарелку не положат, отдадут более состоятельным. Также за блок сигарет можно получить и 300 граммов творога. Дополнительный поход в душ — одна пачка сигарет, предупреждение о проверке — одна пачка сигарет, новое одеяло — 6 пачек».
Чтобы после приговора попасть в хорошую зону, опять-таки надо договориться с сотрудниками СИЗО. Хорошая колония, с перспективой на УДО (условно-досрочное освобождение) стоит около 300 тыс. рублей. Само УДО в разных регионах стоит от 300 до 600 тыс. рублей.
В 2009 году в центральном аппарате ФСИН России указом президента Медведева было образовано управление собственной безопасности, призванное бороться с коррупцией. Успехи новой структуры пока не очень впечатляют**.
Судебная арифметика
«Из всех ветвей власти третья, судейская власть пользуется самым большим доверием у граждан, — говорит социолог Георгий Сатаров. — По уровню коррупции суды, согласно нашим исследованиям, находятся на третьем месте, после исполнительной и законодательной властей. Судей за коррупцию привлекают крайне редко***».
Адвокат Юрий Гервис говорит, что возбуждение уголовного дела против судьи — сложная процедура. «В конце прошлого года на заседании Общественной палаты один из сотрудников Генпрокуратуры жаловался, что направлял в Квалификационную палату Москвы представления на некоторых судей, требуя привлечь их к уголовной ответственности — в ответ ему лишь присылали положительные характеристики на этих же судей», — рассказал адвокат The New Times.
Георгий Сатаров добавляет: «Судейская коррупция существует, только не всегда речь идет о деньгах. Известный вид коррупционного бизнеса — искусственное возбуждение дел. Этот бизнес невозможен без участия судей. Впрочем, коррупция в суде необязательно сопровождается получением взятки. Судья может выносить неправовое решение под давлением или когда ему взамен обещаны какие-либо блага».
Впрочем, знающие люди говорят, что в судейских кругах все же есть расценки и на мягкие приговоры: от $50 тыс. до $500 тыс. — в зависимости от сложности дела. Рассказывают и вовсе фантастические истории: один «экономический» заключенный, говорят, вышел под залог, заплатив 7 млн рублей официально и столько же отдал судье через посредника.
* Муж Ольги Романовой бизнесмен Алексей Козлов, бывший гендиректор компании «Корфинанс», осужден в марте 2009 года на 8 лет лишения свободы. Он автор «Бутырки-блога»
** За первый квартал 2010 года в отношении 77 сотрудников было возбуждено 72 уголовных дела. Из них 32 — за незаконный оборот наркотиков, 7 — за злоупотребление должностными полномочиями и только 12 — за взяточничество.
*** По данным Верховного суда РФ, в 2009 году к уголовной ответственности за коррупцию было привлечено всего 10 судей.
[«Бутырка-блог», 15.03.2010, «Семь мужских тюремных новелл»: Очень интересным изданием оказался журнал «Ведомости уголовно-исполнительной системы». Если я не ошибаюсь, то в № 9 за 2009-й год опубликован отчет о конференции ФСИН, на которой был, в частности, зачитан доклад главы финансовой службы ведомства. Самым интересным для меня в его выступлении оказалась цифра общего бюджета ФСИН — 5 млрд долларов. С учетом того, что в тюрьмах и колониях содержится порядка 800 тысяч человек [муж несколько уменьшает цифру: на самом деле, чуть больше миллиона, но он говорит только об уже осужденных — жена], получается, что «себестоимость» одного заключенного — 6000 долларов в год. Или 14 000 рублей в месяц. То есть во столько обходится содержание одного заключенного бюджету РФ, то есть налогоплательщикам. Понятно, что основные затраты приходятся не на самих заключенных, а на их охрану, оплату коммунальных услуг, содержание аппарата и т.д., но, согласитесь, все равно цифра впечатляет. — Врезка К.ру]