Вор Владимир Бабушкин (Вася Бриллиант)
Владимирский централ… Это название старейшей российской тюрьмы, в минувшее воскресенье отметившей свое 214-летие, знакомо, наверное, каждому россиянину. Кто-то вспомнит о прошедших через ее камеры большевиках и эсерах, кто-то — о том, что и сегодня Владимирский централ почитается у отечественного криминалитета как одно из самых престижных мест отсидки и возведения в воровской сан.
А началось все 15 апреля 1781 года, когда Екатерина Великая подписала указ ‘О суде и наказаниях за воровство разных родов и заведении рабочих домов во всех губерниях’. Ровно через два года и четыре месяца владимирцы увидели первых заключенных, входивших в ворота централа.
Спустя 214 лет во Владимирском централе состоялась торжественная церемония открытия музея ‘История владимирской тюрьмы’, к которой был выпущен богато украшенный памятный знак ‘214 лет Владимирскому централу’. Администрация и музейные работники полагают, что открывшаяся экспозиция может считаться одной из лучших в учреждениях подобного типа, превосходя выставки в ‘Крестах’, ‘Бутырке’ и Орловском централе. Музейное помещение освятил священник тюремного Свято-Никольского храма отец Евгений, а в предваряющую экспозицию выставку живописных работ заключенных попала и добротно сработанная копия ‘Кающейся Марии Магдалины’.
За одними стенами
Расположенное в самом центре Владимира старейшее учреждение российской пенитенциарной системы, официальное название которого — ‘учреждение ОД-1/ст.2’, только в начале нашего века получило статус тюрьмы. Сначала это был работный дом, а с 1837 г. — арестантская рота. Режим содержания здесь был существенно ужесточен в годы первой русской революции, за что уголовники нещадно мстили заполнившим централ ‘политическим’, среди которых наиболее известен Михаил Фрунзе. Кстати, именно на улицу его имени смотрит фасад административного здания централа. (А на находящейся поблизости одноименной площади установлен монумент пламенному революционеру, который служит хорошим ориентиром для определения местоположения централа — бронзовая фигура недвусмысленно указывает в сторону заведения, в котором Михаилу Фрунзе довелось провести немало дней.) К тюрьме примыкает школа МВД — для ее курсантов централ стал своего рода базовым предприятием. С другой стороны с тюрьмой граничит старое кладбище, на котором погребены сотни заключенных.
После 1917 г. каторжная тюрьма переименовывается во Владгубисправдом, а в начале 20-х годов становится Владимирским политическим изолятором, впоследствии — тюрьмой МГБ. Ее ‘постояльцами’ в различное время были Василий Шульгин, Лидия Русланова, Зоя Федорова, Василий Сталин, Гарри Пауэрс, Даниил Андреев, Анатолий Марченко, Владимир Буковский. Среди десятков диссидентов в 70-е годы во Владимирской тюрьме отбывал заключение нынешний министр торговли Израиля Анатолий Щаранский. Здесь сидели осужденные за шпионаж в пользу Англии, Италии, Германии, Японии… Вплоть до 1954 г. в камерах содержалась многочисленная группа немецких военнопленных: генерал-фельдмаршал Эвальд Клейст, начальник личной охраны Гитлера Иоганн Роттенхубер, брат шефа гестапо Генриха Мюллера – Зигфрид Мюллер. А в числе ‘номерных’ заключенных, имена которых были известны только начальнику тюрьмы, были Анна Аллилуева, Евгения Аллилуева и Константин Орджоникидзе. Впрочем, сейчас ввиду отсутствия каких-либо архивных документов невозможно точно установить, кто содержался в тюрьме в 1935-1945 г.г. Имеется лишь акт от 22 октября 1941 г. о том, что архивные дела с 1937 по 1940 г.г. ‘полностью уничтожены путем сожжения’. Недавно централ посетили соотечественники Рауля Валленберга, но поиски его следов ни к чему не привели.
В гораздо меньшей степени, чем политический изолятор или тюрьма МГБ, владимирская тюрьма известна как место концентрации особо опасных рецидивистов. Эта тема, само собой разумеется, не нашла отражения в открывшейся музейной экспозиции. Между тем, ОД-1/ст.2 относится к исправительным учреждениям, в которых помимо строгого и усиленного режима есть и так называемый особый режим, на котором содержатся особо опасные рецидивисты. Лет 15-20 назад на всех трех режимах во Владимире содержалось более полутора тысяч заключенных. Сейчас их число снизилось до 600, остальные камеры отданы под следственный изолятор.
Легенды «в законе»
С Владимирским централом связаны две весьма распространенные легенды. Первая — о том, что из этой тюрьмы якобы не было ни одного побега. Вторая — что во Владимире чаще, чем где-либо еще, короновали воров в законе.
И первая, и вторая далеки от истины. Побеги были, но рано или поздно всех бежавших зэков разыскивали. Что касается коронации, то владимирская тюрьма скорее стала признанным местом испытания будущих ‘законников’, хотя информация от нынешних и бывших оперработников о фактах коронации внутри централа достаточно противоречива. Администрация, например, утверждает, что представление о владимирской тюрьме как об академии воровских кадров ошибочно, и это понятно: задача ее сотрудников – не поднимать, а развенчивать воров в законе. Однако не удалось узнать ни одного факта об успешном развенчании хотя бы одного авторитета.
В начале 80-х во владимирскую тюрьму особо опасные рецидивисты свозились со всей России, и был период, когда в ней содержалось более двух десятков воров в законе. Нынешние сотрудники тюрьмы крепко хранят в памяти наиболее одиозные имена содержавшихся в централе рецидивистов — ‘законников’. За последние два с небольшим десятилетия во Владимире сиживали такие знаменитые ‘бубновые’ (то есть славянские воры в законе), как Брильянт, Шурик Захар, Устимовский, Узбек, Люблинский, Чиж, Тряси-Башка, Веревка, Аркан, Косолапый, Саул, Шкет, Орех, Кошель. А из ‘кавказцев’, или ‘пиковых’, вспоминают Севера, Пецо, Цицку, Каху, Гиви, Роина, Степу Мурманского, Огонька, Нукзара, Бойца, Гено, Занди, Эдика Тбилисского, Икмета. Из казанских — Фарита, Рашпиля, Рыжего-молодого.
Вор в законе Олег Шишканов, по кличке Шишкан и Олег Раменский
Что касается коронации вышеупомянутых ‘воровских генералов’, то из сопоставления различных сведений очевидно, что в централе короновали Огонька (Александра Окунева) и Олега Шишканова (Шишкана). Предполагается также, что Рыжий-молодой был коронован здесь Фаритом, как и Брянский. Не исключено, что здесь коронован и Люблинский, и Боец. Есть сведения, что Рыжего-старшего короновал Брильянт.
Наиболее легендарной личностью среди прошедших через централ воров в законе считается Вася Брильянт (Владимир Бабушкин). Убитый впоследствии на зоне в Иркутской области, он отбывал длительный срок заключения во владимирской тюрьме в 1960-е и 1970-е годы. Не отличавшийся физической силой, он чинил среди заключенных суд и расправу. Умело ставил персонал в определенную зависимость, передавая, к примеру, через братву, что зэки сами накажут сокамерника, несправедливо оскорбившего надзирателя. Если ему приходилось говорить с персоналом, был сдержан и суховато вежлив. Тщательно следил за стрелками на брюках и чистотой сапог.
Вор в законе Север (Александр Северов) отбывал заключение во Владимире в 90-е годы за разбой с применением оружия. Перед этапом в Ярославль презентовал тюрьме книгу Николая Модестова ‘Москва бандитская’ – ему прислали в тюрьму два экземпляра. Дарственная надпись гласит: ‘На долгую память Владимирскому централу, в котором отбывал свой срок Вор ‘Север’ Саша’. Освободился из владимирской тюрьмы претендующий на первенство вуголовном мире вор в законе Шурик Захар (Александр Захаров). О его авторитете среди заключенных говорит тот факт, что он мог зайти в любую камеру. Шурик Захар вел себя более агрессивно, чем Брильянт, и часто оказывался в карцере, в котором проводил до 15 суток.
Вышедший на свободу в 1992 г. и позднее скончавшийся от цирроза печени Устимовский (Александр Алятин), по воспоминаниям сотрудников, постоянно гнал самогонку быстрого приготовления — ‘пятиминутку’. Устимовский умудрялся делать ее без запаха, но такой крепости, что даже горела.
А в этом году из тюрьмы освободился вор в законе Кошель — по мнению оперативников, последний вор в законе, содержавшийся во владимирской тюрьме. Остались ‘положенцы‘, которым воры наказали присматривать за братвой: сейчас основная часть заключенных попадает на тюремный режим из колоний за неоднократные дисциплинарные взыскания.
Их жизнь и нравы
Основу тюремных зданий составляют три корпуса, исторически носящие названия ‘Польского’, ‘Центрального’ и ‘Одиночного’, образующие в плане латинскую цифру ‘один’. Они, как и другие строения тюрьмы, в 60-е годы были соединены крытыми переходами. Через все тюремные сооружения можно пройти, ни разу не оказавшись во дворе. Окна прикрыты металлическими жалюзи, через которые можно увидеть только полоски неба. Бетонные прогулочные дворики, покрытые зимой толстым слоем льда, представляют собой те же камеры, но без потолка: заключенные должны быть полностью изолированы от внешнего мира.
Но, несмотря на все внешние изменения, тюремные нравы по сути своей сохраняются испокон веку. Например, А. И. Скобенников, отбывавший заключение во Владимире в годы первой русской революции, отмечал, что в быте арестантов сохранилось много традиций, описанных еще в ‘Мертвом доме’ Достоевского: старые каторжане-уголовники звались ‘иванами’, молодые — ‘шпаной’ или ‘грачами’. С давних же времен сохранился в тюрьме и обычай собственноручно изготавливать карты и другие азартные игры. В дореволюционном Положении об арестантских домах были запрещены любые игры среди заключенных, а также курение табака, но и нынешним арестантам дозволено коротать время за шахматами и домино. И тем не менее тюремная коллекция азартных самоделок постоянно пополняется. Например, в ней нашлось даже несколько колод, сделанных из рентгеновской пленки и отличающихся поразительной точностью рисунка.
Нынешние доминанты тюремного быта мало чем отличаются от прежних: противодействие администрации, борьба за влияние, попытки сношения с волей, связь между камерами через ‘малявы‘ или ‘бочку’ (канализационную систему), азартные игры, хранение и распределение тюремной кассы — ‘общака’. И, конечно, постоянные стычки ‘бубновых’ и ‘пиковых’ – давняя головная боль тюремной администрации и характерная черта нынешнего криминального мира. Степень вражды между ними достигала такого размаха, что даже предпринимались попытки разобрать стену камеры с целью добраться до представителя другого клана, и, как убеждены тюремные оперативники, это противостояние вряд ли угаснет в обозримом будущем.
И все-таки, по свидетельству старослужащих, еще лет двадцать назад обстановка в тюрьме была куда сложнее: характер совершенных преступлений был тяжелее, нравы — более жестокими. Нередки были случаи нападения на сотрудников, вплоть до начальников отрядов, а о драках между сокамерниками с заточками в руках и гибели заключенных говорить уже не приходится. Один из бывших работников тюрьмы имеет три ранения заточкой, на другого за три десятка лет службы нападения совершались более десяти раз. За долгое время персоналом централа собрана богатая коллекция изъятых заточек. Ведь даже самый обыкновенный гвоздь становится смертельным оружием: через узкое круглое отверстие кровь не вытекает наружу и причиной смерти становятся обширные гематомы. Между тем, огнестрельное оружие внутри тюрьмы охране при себе иметь не положено (им вооружены только часовые на вышках да дежурящие во дворе бойцы ОМОНа на бронетранспортерах), а дубинки стали использоваться только в последние годы.
С другой стороны, по признанию администрации централа, напряженность внутри тюремного контингента была несколько ниже нынешней — в первую очередь потому, что арестанты были заняты на производстве. Ежегодно тюрьма имела прибыль (по старым ценам) до 17 миллионов рублей. Хотя и тогда воры в законе не работали, зато не давали передохнуть простым ‘мужикам’. Под таким ‘контролем’ вместо одной положенной по норме обмотки статора каждый из членов бригады мотал по четыре, иногда доходя до дистрофии, хотя значки Героев соцтруда, конечно, никому не давали. И нынешние трудности администрации во многом связаны именно с резким сокращением производственной базы: в бывшем производственном корпусе теперь устроены спортивный зал и комната отдыха для сотрудников, комнаты свиданий для заключенных. Как следствие, из-за понизившейся прибыли выделяемого централу финансирования не хаватает, и у администрации возникли проблемы с постельным бельем, матрасами, одеждой для этапирования, а одно время были значительные перебои с медикаментами. Но в 1992 г. во время всероссийской акции протеста заключенных значительных волнений в централе не наблюдалось.
Вольные ветры перемен
События на воле во многом сказываются и на тюремной жизни. Узнавая об умопомрачительных фактах коррупции, кое-кто из заключенных начинает считать себя безвинно осужденным. Следя за разговорами на воле, зэки куда больше прежнего принимаются заботиться о собственном здоровье (сегодня во Владимирском централе даже подбираются камеры для некурящих). А сотрудники полагают, что в связи с введением СИЗО и уменьшением числа особо опасных рецидивистов статус централа в воровском мире снижается. Но владимирская тюрьма до сих пор так и не получила прозвища ‘красной’ – то есть тюрьмы, ситуация в которой находится под полным контролем администрации.