Вор в законе Гурген

Вор в законе Григорий Кобахидзе — Гурген

После смерти вора в законе Яблочко место «смотрящего» над Тольятти стало вакантным. Одна­ко это вовсе не значит, что претен­дентов на пост тольяттинского «смотрящего» было мало. Изменения, произошедшие в уголовном мире, взявшем под свое крыло рэкет, коммерцию, а отчасти и государство, означали, что богатый деньгами Тольятти будет привлекать внимание воров все больше и больше.

Первым, кто попытался занять место умершего Яблочко был некто Гурген. О личности этого человека споры в соответствующих слоях тольяттинского общества идут до сих пор. Будучи от рождения грузином, Гурген, к моменту предъявления своих претензий на то место, которое ранее занимал Яблочко, имел за плечами 28 лет жизни и одну единственную годовую отсидку. Причем сидел Гурген по «бакланке» — не уважаемой в воровском обществе 206 статье (хулиганство). Несмотря на молодость и отсутствие необходимых для «коронации» предпосылок, Гурген, как уверяло его окружение, вор в самом что ни на есть законе.

Новый претендент на долж­ность «смотрящего» принадлежал к уголовникам «новой формации». В отличие от Яблочко, Гурген не брезговал рэкетом и без стеснения давал «крышу» всевозможным коммерческим структурам, формируя «общак» во многом именно из этих средств. Однако мнение городской братвы в отношении Гур­гена было далеко не однозначным. Бандитская молодежь, влекомая уголовной романтикой, потянулась под крыло Гургена, безусловно признав его авторитет вора в законе. Бандиты постарше относились к его притязаниям скептически, подозревая в нем самозванца.

Как рассказывают старожилы тольяттинской преступности, в 1992 году авторитет Воронецкий, вместо того чтобы отплачивать Гургену в «общак», предпочел послать того куда подальше, заявив что «черным» в Тольятти вообще не место. По слухам, прослышав об этих высказываниях, Гурген забил Воронецкому стрелку. Очевидцы утверждают, что в ходе разговора, дабы поддержать рушащийся авторитет, Гурген ударил Воронецкого по лицу. Тот ответил взаимностью. Причем никаких санкций по отношению к Воронецкому после этого не последовало (правда позже он был убит, но совсем за другое). Поскольку ситуация, когда вора бьют по лицу, а виновник этого остает­ся безнаказанным, является нон­сенсом — часть тольяттинской брат­вы еще больше уверилась в само­званстве Гургена.

В общем, 1993 год тольяттинс­кая братва встречала в состоянии разброда и шатания. Некоторые рэ­кетирские бригады признавали Гургена за вора в законе и выпла­чивали в собираемый им «общак» часть своей добычи. Другие рабо­тали сами по себе, ни с кем не деля собственную прибыль. Третьи, со­мневаясь в подлинности «корона­ции» Гургена; искали выходы на на­стоящих воров в законе и засылали долю именно им.

Авторитет Гургена тем временем продолжал падать. Знавшие его люди объясняют это тем, что он слишком увлекся наркотиками, байками о себе и совершенно забросил дела. Он не обеспечивал группировкам, платившим ему в общак, надлежащей связи с остальным российским уголовным миром. Желающих же отдавать ему деньги за то, что он просто вор в законе (да и то сомнительный), оставалось все меньше и меньше. При всем этом, очевидно заразившийся бациллой тольяттинской самостийности, Гурген все менее соотносил свои амбиции с тем положением, на которое он мог претендовать в этом жестоком мире. В результате, карьере Гургена пришел бесславный и по некоторым версиям кровавый конец.

Видимо претензии к деятельности Гургена имела не только тольяттинская братва, но и российский уголовный мир, о принадлежности к которому он так много говорил. Весной 1994 года для ревизии деятельности Гургена в Тольятти прибыла инспекция в лице двух грузинских воров в законе и трех их телохранителей. Сегодня трудно сказать, чем она была вызвана. То ли верхи уголовного мира прознали, что Гурген явно завышает свой авторитет и слишком вольно использует собираемый в Тольятти «общак», то ли кто-то из тольяттинских авторитетов воспользовался своими связями и пригласил воров, дабы унять распоясавшегося молодого человека.

Приехавшие воры были людьми солидными (одному было за 50, ­другому — 61 год) и имели за плечами не одну отсидку. Однако их пребывание в Тольятти оказалось недолгим. Утром 26 мая 1994 года недалеко от села Подстепки из автомата был расстрелян один из воров и его телохранитель. Для верности убийцы произвели контрольные выстрелы в голову и благополучно скрылись с места преступления. В тот же день, но не­сколько позже, в засаду около села Тимофеевка попал другой вор и ­двое его сопровождающих. В ход ­опять был пущен автомат. В ре­зультате двое грузин были убиты, а один ранен.

Одним из первых, на кого пало ­подозрение в организации этой бойни, был Гурген. В глазах местной братвы это подтверждалось дальнейшим его поведением. Он стал прятаться, а вскоре и вовсе исчез из города.

По одной версии, после выше­описанных убийств грузинские воры дважды приглашали его на историческую родину, где он должен был держать ответ за случившееся. Но оба приглашения Гур­геном были проигнорированы, что для воров, очевидно, стало косвенным доказательством его вины и предрешило его гибель где-то за пределами города. Впро­чем не столь романтически на­строенные скептики утверждают, что Гурген исчез, прихватив с собой воровской» обшак», и теперь, возможно, зависает где-нибудь в дальнем зарубежье. И даже находились свидетели «посмертного» телефонного звонка· Гургена директору одной из очень известных тольяттинских автомобильных фирм.